Александр ВИН - Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Густым становилось совсем недавно освободившееся от пелены дождливых туч небо, в лесу с оптимизмом зачирикали какие-то смелые птицы.
Часть боевого отряда устроилась у восстановленного, жаркого костра. Кое-кто из хозяйственных мужичков сновал между огнём и палатками с мокрыми личными вещами в руках. Макгуайер задумчиво прогуливался по кромке оврага.
– Глеб, они здесь! Бандиты.… Те самые, «Красная рука»!
Даже по голосу было заметно, что Тиади очень сильно встревожен.
– Что ты? О чём? Какие ещё бандиты…?!
– Пойдём, сам увидишь.
Придерживая Глеба под локоть и, суетливо посматривая по сторонам, Тиади двинулся к ближним кустам, на окраину лагеря, где был припаркован его микроавтобус.
– Смотри. Колёса пробиты.
Так же осторожно оглянувшись на свет костра, Глеб Никитин опустился перед машиной на колено.
Действительно, вишнёвый «микрик» стоял в высокой траве как-то неуклюже, сильно осунувшись носом вниз. Оба передних колеса топорщились слабой, без воздуха, резиной. На правом очень заметно зиял свежий, сантиметра в два-три, разрез.
– А если не бандиты это сделали, то кто же тогда?
Растерянность Тиади была значительна, по ситуации.
– Из наших-то мужиков кому это надо? И зачем? Мяса, что ли, кому-то не хватило? Да нет, смешно…
Продолжая бережно поддерживать Глеба под локоток и рассуждая, бельгийский парнишка опять ловко и настойчиво повлёк его к костру.
– Нет. Это совсем не наши, не иностранцы! Может, кто-то из русских мужчин, которые в посёлке живут, сюда пробрался и отомстил мне, ну, сам понимаешь, из-за этой местной девушки…? А, как ты думаешь? Они же здесь такие…, провинциальные, как правильно ещё сказать, отсталые. Они не хотят, чтобы я к ней ездил! И чтобы она со мной встречалась! А мы так любим друг друга! Вот уже два года….
Свободной рукой Тиади прикрыл свои печальные глаза.
– Или, может, колёса у машины испортил её родственник, вроде кузен, как моя девушка его называла? Он тоже живёт рядом, нервный парень такой, мне он уже два раза угрожал, даже Яна нашего ругал очень, грозился тоже убить из-за своей сестры! Эти грубые крестьяне всегда хотят ущерб обеспеченным людям сделать…
Шагов за десять до высокого кострового огня они остановились. Тиади последним окончательным жестом вытер глаза.
– Как будем теперь поступать, ведь у меня только одно запасное колесо имеется? Никуда мы сейчас и не сможем поехать. Получается, Глеб, я опять тебя подвел…
– Ничего, ничего.… Не расстраивайся ты особо. Мне наконец-то удалось дозвониться – сюда уже едет наша «техничка». Так что…
Совсем не грубо капитан Глеб снял со своего плеча слабую бельгийскую ладошку.
– Ну, ладно, Тиади, не грусти. Сейчас у лесника раздобудем тебе ещё одну запаску, всё потихоньку устроится. Выше нос, приятель, мы справимся и с этими неприятностями!
– На свёртывание лагеря у нас полчаса!
Все вещи грузим в «скорую техническую помощь», сами размещаемся в кузове! Несите Николаса в кабину, за раненым англичанином я присмотрю сам.
– А куда мы сейчас направляемся? В баню?
Тщательный Стивен Дьюар, посверкивая очочками, держал в руках смятую бумажку с перечнем мероприятий «RED-SPETZNAZ».
– У нас ведь не было сегодня тактической игры, значит по времени нам положена сейчас баня. Правильно?
– Не правильно. Вы гуся съели? Съели. Было вкусно?
– Вкусно. Но мало.
– Вот и я об этом же говорю. Одного блюда маловато будет. Не могу же я вас, таких замечательных, без десерта оставить! Поэтому сейчас мы едем пить кофе!
– Может, лучше начнём сразу с водки?
Это из-за плеча Глеба в их милую беседу встрял значительный ростом Николас.
– А вот контуженым людям – сегодня только простокваша! Йогурт, то есть, извиняюсь, сэр.
– Глеб, подожди немного! Не уезжайте никуда без меня! Я сейчас, я быстренько!
Пока большинство путешественников, соблюдая уже ставшую привычной процедуру разборки палаток, переругивались, пересмеивались и носили в машину вещи, Бориска, звеня пустой эмалированной посудой, умчался по тропинке в направлении фермы.
К костру, с другой стороны поляны, от больших деревьев подъехал скромный отечественный автомобиль с военными номерами. Водитель, молодой матрос в синей рабочей форме и в бескозырке, остался за рулём, а к Глебу, ловко выпрыгнув из кабины на траву, подошёл знакомый капитан-лейтенант.
– Товарищ контр-адмирал приказал передать вам… – Офицер достал из внутреннего кармана кителя сложенный вчетверо лист бумаги.
Глеб протянул руку к записке.
– Приказано передать на словах.
Лицо капитан-лейтенанта и в этот вечер было доброжелательным, не более. Посмотрев по сторонам и убедившись, что рядом с ними никто не стоит, он начал негромко, но внятно читать.
– «…По запросу относительно твоего раненого иностранца, получена любопытная информация. Прошу быть срочно у меня. В субботу, как только выведешь группу из леса».
Глеб Никитин присвистнул, задумчиво провёл рукой по коротким волосам.
– Что-нибудь ещё?
– Никак нет. Разрешите идти?
Машина плавно покачивалась, скользя иногда по мягкой лесной грязи. С веток на них падали редкие холодные капли, остатки прошедшего дождя.
Хотелось пока молчать.
– Представляешь, они меня ведь ждали, сказали, что сразу же тогда поверили мне! Я же им обещал! Они меня ещё картошкой печёной угостили…, – Бориска несколько замедлил своё хвастовство. – И вина выпить предлагали, то есть водки, совсем немного…. Но я отказался.
А они такие добрые! Там тётя Шура такая была, она всё про меня хорошее говорила, рассказывала мне все новости. Она потом меня ещё немного до леса проводила, показала, где доярку с их фермы убили, прямо так и показала пальцем на бугорок у дороги, где её нашли….
А ещё, представляешь, Глеб, на этой ферме другие женщины говорили, что у пенсионерки одной в большом поселке исчезла вдруг козочка маленькая, посреди бела дня, на чистом лугу, как вознеслась, говорят.… Через день она вернулась, ну, козочка-то эта, вся такая чистая, как благодать на неё снизошла, тётя Шура говорит, что красная лента у козы была повязана на шею, и копытца стали такие чистенькие, лакированные, с золотыми блестками…
Немного качаясь в такт завываниям «технички» и подрёмывая на ходу, капитан Глеб невнимательно слушал болтовню своего «младшего». Улыбнулся, не открывая глаз. Представил Ализе, ласкающую беленькую козу, а где-то, очень рядом с француженкой, – её богато укомплектованную косметичку.
– Вот так, славный мой Бориска, в своё время и возникали легенды, а также мифы Древней Греции…
Когда-нибудь какой-нибудь поэт подробно опишет поведение стаи породистых кошаков, случайно оказавшихся на берегу океана, целиком состоящего из валерьянки.
Глебу же оставалось только хохотать. Иногда громко, вслух, реже – сдерживая свои искренние порывы.
Его иностранные граждане, который день уже скучающие по привычной цивилизации и, судя по их частым, но негромким разговорам, сильно тоскующие по своим фрау и миссисам, были в полном составе доставлены в «Собаку Павлова».
Открытые рты, слабые улыбки и нехорошо блестящие глаза перемещались по ухоженным тропинкам ресторанного дворика.
Одним взглядом всего данного великолепия было не охватить.
Стивен Дьюар, ничуть не заботясь о своей дальнейшей жизни и об оставшемся здоровьице, душевно обнял за лохматую шею ту самую, только слегка постаревшую, среднеазиатскую овчарку и кормил её из своей каски чем-то вкусным.
В углу двора, среди ромашек, профессор Бадди упруго и упрямо подпрыгивал вверх, к веткам сливового дерева, изредка, счастливо пыхтя, добывал по одной крупной, жёлто-зелёной ягодине и, обтерев её о рукав, потчевал ею изувеченного голландского человека, лениво возлежащего неподалёку, в тени других, менее вкусных слив.
О′Салливан значительно, подобно античному философу, прогуливался по аккуратной цветочной аллее.
Немцы дружно тормошили то ржавые остатки какого-то пулемёта, то мерились личной упитанностью на гигантских плечевых весах, тоже ржавых, скрипучих и для чего-то приспособленных на столбе около голубенького с белым сарайчика.
Рожи всех счастливых путешественников, небритых и чудовищно грязных после утреннего дождя и полдневного печёного гусика, были полны неги и релакса.
Почему-то настороженным выглядел только Тиади.
Несколько раз они пересекались взглядами и в каждый такой момент Глебу казалось, что симпатичный бельгиец ожидает от него какой-то пакости или просто элементарного подвоха.
Впрочем…, необходимо было соблюсти торжественный церемониал.
Капитан Глеб Никитин начал по очереди знакомить джентльменов с хозяйкой. Первым делом он, конечно, преподнёс Инге букет васильков, нарванных в поле, за последним поворотом дороги, ведущей к ресторану.
